Обещала не писать себе про насилие. И держалась целых 3 дня. Но из-за того, что мне необходимо что-то сделать с эмоциями дальше будет треш. Впечатлительным лучше не читать.
Утро субботы началось с триггера. По привычке уже открыла новости.
Изнасилован 9 летний ребенок! Черт!
«Очевидцы, которые нашли девочку, рассказали, что та шла по улице и вся была в крови. Забежав в магазин, ребенок сообщил, что по пути из школы ее похитил мужчина и привел к себе домой, где и совершил преступление».
И я вспоминаю десятки таких изнасилованных детей, чаще всего они не плачут, самая частая реакция, это лежать и смотреть в стенку.
Я вспоминаю их и смотрю в стену перед собой. Пью чай. Интересно, можно ли к этому окончательно привыкнуть? Однозначно, что мои эмоции уже не те, что испытывают люди в комментариях к новости в социальных сетях.
Там требуют самых страшных кар для преступника. Так всегда бывает, когда айсберг показывает из-под воды свою верхушку. А я знаю, что скрывается внизу. Знаю, что жертв будет все больше и больше. А еще знаю, что ничего не могу с этим сделать, хотя и знаю, что делать нужно.
И на это есть две причины – первая, родители жертв. В попытке защитить своего ребенка, они оказывают «медвежью услугу» и не заявляют в правоохранительные органы. Так преступники остаются на свободе, с каждой новой безмолвной жертвой, тяжесть последствий для ребенка растет, они придумывают все новые и новые извращения, перестают стесняться, в итоге начиная осторожно с ближнего круга детей, они переходят на совершенно случайных детей с улицы.
А еще, к сожалению, это очень тяжело доказать, если следователь не умеет работать с детьми. И мы видим такую картину – если ребенка никто не сопровождал в следственных действиях и не осталось следов, например, потому что насиловали анальным способом, а ребенок рассказал все не сразу – следов не будет. То дело может быть даже не возбуждено, как сейчас в Акбулаке, например, пока рано говорить, но опыт подсказывает, что уголовного дела не будет и преступник не понесет наказания. И в итоге, те же последствия.
Я сижу и думаю, почему у нас эти преступления разрастаются с невероятной скоростью?
Мы бесконечно говорим, пишем, просим поддержать проект, чтобы он рос, развивался, чтобы мы могли помогать, чтобы смогли достучаться до каждого родителя, чтобы могли предупредить.
Но уже сколько лет мы так и не научились говорить с аудиторией. И то, что я постоянно слышу от большей части родителей, это фразу о том, что никто не хочет думать, такое про своего ребенка.
Блогеры же, в большинстве своем, отвечают, что это слишком мрачный контент.
Я вдыхаю чай, он пахнет летом и луговыми травами, возвращает меня на несколько минут летнего отпуска. «Как же я устала от всего этого, может быть, и не нужен никому этот проект, раз он не достигает поддержки? И зачем тогда я трачу свое здоровье и силы? Зачем мне этот сизифов труд?»
Я не нахожу ответов на вопросы в своей голове. И все чаще начинаю думать, что видимо пора завершать. Но принять решение очень трудно, поэтому я допиваю чай и иду работать. В выходные хорошо писать заявки на гранты и отчеты – никто не отвлекает.
